Среди любителей искусства сегодня, наверное, не найдется никого, кто бы не знал картины Николая Неврева Торг (Сцена из крепостного быта). Репродукции, помещенные почти во все школьные учебники и хрестоматии по истории, запланированные остановки возле картины экскурсоводами Третьяковской галереи превратили ее в настоящий шедевр. Два помещика вальяжно сидят в креслах и обсуждают цену крепостной крестьянки, стоящей рядом. Образы помещиков выглядят омерзительными – их головы почти карикатурны. Стены комнаты увешаны картинами, что должно было бы говорить о просвещенности ее владельца, но ничуть не бывало. На стене можно найти гравированный портрет Мирабо, деятеля французской революции, но это, оказывается, нисколько не влияет на поведение помещиков, а выглядит лишь насмешкой – тем самым художник отрицает воспитательную роль искусства. Тот факт, что картина получила первую премию Общества любителей художеств, показывает, насколько больн’о было тогдашнее общество, насколько дух критицизма глубоко проник в искусство. Рано потеряв отца, Неврев вынужден был сначала заняться канцелярской работой, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. И лишь в возрасте двадцати одного года он поступил в Московское училище живописи и ваяния. Получив звание неклассного художника, Неврев оставил обучение и занялся самостоятельным творчеством. Обладая несомненным художественным талантом, Неврев начинал свой путь с портретной живописи. Именно портреты служили украшением любой гостиной и могли быть специально заказаны художнику. Бытовые картины при всей их социальной значимости явно не вписывались в богатые интерьеры. Не случайно, что картину Торг П.М. Третьякову принесли с чердака дома одного московского помещика. Хозяин, не зная, что делать с подобной вещицей, забросил ее подальше от домашней галереи. Ранний Портрет молодой женщины в черном бархатном платье отличается еле заметным налетом романтизма – высветленный в правом нижнем углу фон напоминает закат солнца, отчего женщина представляется стоящей на террасе. Внимательный и немного печальный взгляд модели приковывает к себе, приглашает проникнуть в духовный мир женщины. В Портрете неизвестного пожилого мужчины вновь представлен человек с печальным, может быть, даже пессимистичным взглядом. В середине 1860-х годов Неврев обратился к бытовой живописи. К тому времени, наряду со многими другими художниками, бытовые картины писали В.Г. Перов и В.В. Пукирев, товарищи Неврева по училищу. Одна из самых известных жанровых картин художника – Воспитанница. Сюжет ее восходит к одноименной пьесе А.Н. Островского. Неврев выступил талантливым режиссером – можно не знать содержания пьесы, но по лицам и позам действующих лиц определить все хитросплетения «сюжета». Взгляд сразу останавливается на простеньком нежно-голубом платье девушки. Она стоит со склоненной, потупленной в пол головой. Кажется, что на ее миловидном личике готовы вот-вот навернуться слезы. И есть отчего: она беременна, а виновник, молодой человек, отвернулся от нее – ему нет дела до внутреннего мира девушки и ее дальнейшей судьбы. Его мамаша, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации, держит девушку за руку, точно подавляет ее своей властью. Тоном, не терпящим возражений она предлагает ей жениха – неловкого молодого человека явно не из дворянской среды. Ясно, что судьба девушки незавидна. Изредка художник обращался к комическим сюжетам, взятым из жизни, например картина Протодиакон, провозглашающий на купеческих именинах многолетие. Неврев продолжал писать жанровые сценки и в конце 1860–1870-х годах, но многие из них, такие, как Возвращение солдата на родину, «Наследство после чиновника» и другие, были лишены глубины сюжета и не могли удовлетворить художника. Кризис творчества у Неврева был настолько глубок, что он даже не заметил появления Товарищества передвижников и вступил в него только
в 1881 году. Из творческого кризиса конца 1860 – начала 1870-х годов Неврева вновь вывел общественный заказ. Общество любителей художеств объявило конкурс на лучшую картину из русской истории в связи с открытием Русского Исторического музея. Картина Роман Галицкий изгоняет папских послов, получившая признание зрителей, воодушевила Неврева на историческую живопись. Отныне он считается также и мастером исторической картины. Неврев был дружен с С.И. Мамонтовым, владельцем усадьбы «Абрамцево». Он был завсегдатаем абрамцевского кружка. Как-то на одной из встреч читали драму Островского «Василиса Мелентьева». Под ее впечатлением Неврев написал картину Василиса Мелентьева и Иван Грозный. Интересно, что скупой на детали одежды и аксессуары в портретах Неврев чрезвычайно подробно разрабатывал костюмы в исторических композициях. В картине Княжна Прасковья Юсупова перед пострижением можно обнаружить некоторые параллели с жанровой живописью художника. Действительно, его вновь интересует нелегкая женская судьба. Юсупова, дочь одного из петровских генералов, – одна из жертв «бироновщины». Молоденькой девушкой ее отправляют в монастырь, где она не может ужиться с монахинями. По доносу ее привезли в Петербург, в Тайную канцелярию. Угрозами пыток и казнью от нее добиваются признания в «злодейственных и непристойных словах» и приговаривают «бить кошками и постричь в монахини». И вновь, как и в «Воспитаннице», художник выделил героиню голубым платьем и противопоставил ей темную рясу архимандрита и зелено-красный камзол начальника Тайной канцелярии Ушакова. И вновь его интересовала несчастная женская судьба. Исторические картины Неврева обычно посвящены малоизвестным страницам русской истории. Но именно в них, по мысли художника, можно было наглядно выразить исторический конфликт. Героями картин Сурикова стали широко известные персонажи русской истории. Понять Сурикова поэтому не составляет особого труда. Но, чтобы понять Неврева как мастера исторической живописи, необходимы более глубокие знания. Его искусство элитарно, требует подготовки и не предназначено для простого зрителя-обывателя. Вместе с тем в исторических картинах Неврев не опускался до историко-бытовой тематики – подтекст всегда был сугубо исторический. Всю жизнь художник испытывал неудовлетворенность своим творчеством. К концу XIX века его вера в то, что искусство может повлиять на людей, сделать их лучше, чище, справедливее, что «счастье человеческой жизни», провозглашенное Чернышевским, наконец, наступит, окончательно исчезла. Его картины находили покупателей, но в жизни все оставалось по-прежнему. Чувствуя невозможность что-либо изменить, Неврев ощущал свою ненужность. Будучи чуть ли не единственным художником-шестидесятником, дожившим до ХХ века, он очень болезненно переживал крушение своих юношеских идеалов. Его обидчивость (современники замечали, что он мог обижаться по таким мелочам, о которых иные даже и догадаться не могли) к концу жизни переросла в крайнюю замкнутость, болезненность. Не найдя в художественной жизни начала ХХ века новых стимулов для творчества, художник покончил с собой. По материалам книги «Забытые имена. Русская живопись XIX века».
|
